После смерти очередного вождя,
Остается позор дождя.
Впадина, куда сливается небесная моча.
Позорище целого, тучи волоча,
Увлекается сменой нитевидной луча
За тем, кто рубит ненастье с плеча.

Он является с поверхностью тоски,
Цветущей, не понятной, опрятно скромной,
С глазами буравящими васильки,
Василисками угнетающей прически,
Всеми оттенками отцовской ласки
На фоне белой, как снег закваски.

Проникая, он подавляет стоны.
Далее народ обречен из пупка
Строить барханы, месить поклоны.
Очевидно к сердцу дорога узка.
За сердцем, манящие в даль циклоны,
Терзают острием пронзительного глотка.

В сущности время тот же вождь.
И, что без вождя, в сущности время,
Когда постигая, его берешь,
То, к чему полагал чертеж.
С мелочи, вдруг, немедля,
Открывается с кем идешь.

Теряется возраст зыбких мест,
Где не за что зацепиться глазу.
Верная глина трещит без конца окрест,
Прозябание воздуха лечит не сразу
От переноса случайных чувств
На потрясающий мир мангуст.

Удивительная течет возня,
Все краше день о то дня,
В направлении очередного лица
Отрядами докучными вождя,
Закончить, врагов плодя,
Дождем золотого тельца.

Январь 1989 г.